Публикации

 

 

Отношение руководителей нижегородских предприятий к экономическому кризису никак нельзя назвать однозначным.  Воспринимая и даже испытывая на себе все негативные процессы, связанные с кризисом, многие, тем не менее, отмечают его несомненно позитивную роль для российской экономики в целом. Схематично это можно выразить следующим образом: резкий скачок цен на импортные товары волей-неволей заставляет потребителя обращать свой взор на товары российского производителя, тем самым стимулируя экономику государства.  

Генеральный директор ЗАО «Центр «Приоритет» Вадим Лапидус убежден: для того, чтобы стимулировать российского производителя, вовсе не обязательно было дожидаться кризиса. Для решения этой задачи есть куда более «гуманные» и действенные рычаги: та же девальвация рубля.

 - Но самое главное и действенное средство для предотвращения кризиса - а теперь уже и для борьбы с ним - это повышение конкурентоспособности. И если рассматривать ситуацию с этой позиции, то кризис есть не добро, и не зло, а момент истины, и через некоторое время станет очевидно, что из производимого у нас в стране конкурентоспособно, а что неконкурентоспособно, и на внутреннем, и на внешнем рынке. На мой взгляд, ситуация будет очень тяжелая.  

- Тем не менее, правительство России объявило о государственной поддержке многих предприятий и целых отраслей, чья продукция заведомо неконкурентоспособна, во всяком случае, за пределами страны. К чему это может привести? Или это вынужденная, но неизбежная социальная мера?  

 

- Очень трудно обсуждать действия правительства, не обладая той информацией, которой обладают руководители страны. (Я не говорю, что у меня информации меньше, но просто она - другая) Нужно также понимать цели, которые преследует наше правительство. Если оно преследует краткосрочные цели, и задача заключается в том, чтобы справиться с первой волной кризиса, то их действия, возможно, и правильные.
Но, если бы у общества в целом было четкое понимание того, что происходит, я думаю, что антикризисные действия были бы другими. Самое печальное заключается в том, что эти действия должны были быть другими еще пятнадцать, десять лет назад. Основное-то упущенное - там.
Мы не развивали конкуренцию. Не развивали средний бизнес, который мог бы стать растущим бизнесом и сегодня бы заполнил все ниши, образовавшиеся в результате обрушения неконкурентных монстров.

В международной практике есть такое понятие: «компании-газели», т. е. компании, которые работают на уровне нескольких сот миллионов долларов и очень быстро растут. Именно из этих компаний и вырастают лидеры бизнеса. Но, допустим, у нас, в Нижегородской области нет ни одной такой компании, и это весомый повод задуматься: а почему их нет?
Впрочем, их нет не только в Нижегородской области, их единицы во всей стране.
Была такая растущая компания «Инструмрэнд»; могла бы стать такой компанией РИДА; был компанией-газелью «Нижфарм», изначально ориентированный на высокую конкурентоспособность. Но в целом таких компаний - единицы.  

Что касается советских промышленных монстров, практически все они создавались в два этапа: первый этап - индустриализация, второй - эвакуация и восстановление после Второй мировой войны. Мы практически не найдем мощных предприятий, построенных в 70-е-80-е годы. Принцип построения наших гигантов был такой: они должны были работать автономно, «на всем своем». Поэтому иностранцы, приезжающие на ГАЗ, поражаются, зачем автозаводу собственное металлургическое производство, своя кузница и т. д. Ведь все это - огромные накладные расходы.

 

- Вы полагаете, что эта проблема - более серьезная для ГАЗа, чем то, что их автомобили не пользуются бешеным спросом у потребителя?  

 

- Конечно. ГАЗ Неэффективен.

Я вообще убежден, что кризис, который происходит сейчас, - не финансовый и не экономический. Есть все признаки финансового кризиса, и он явно присутствует, но это - следствие. А причина - перераспределение глобального рынка. На мировую арену вышли такие мощно развивающиеся страны, как Китай и догоняющая его Индия, сильна Бразилия, даже в Африке появляются новые экономические силы, и это влечет за собой крупнейший передел мира.
Это не первый передел, и все они сопровождались экономическими кризисами. Так было в XVIII веке, когда Великобритания освоила новые методы производства - интересно отметить, что манифест о разделении труда как одной из новых форм производства назывался «О причинах и природе богатств народов». Автор манифеста, Адам Смит одним из первых экономистов понял, что главное - это производительность труда, и та страна, которая получает конкурентное преимущество в производительности труда и в себестоимости, начинает выигрывать у всех. Великобритания действительно некоторое время была державой № 1, и это сопровождалось большими потрясениями в Европе. Франция, Германия и Голландия терпели большие неудачи, и кризисных явлений в этих странах было очень много.  

Затем центр переместился в Америку. Соединенные Штаты в дополнение к принципу разделения труда освоили инновационное предпринимательство, что позволило создать огромное количество новых товаров, продуктов и, соответственно, компаний. В Америке изобрели многие бытовые приборы, телефон, освоили промышленное производство автомобилей. А кроме того, там изобрели конвейер и внедрили менеджмент производства. Американцы выбросили на рынок массу дешевых товаров. Они делали сталь, в десять раз более дешевую, чем англичане, и все это привело к тому, что средний англичанин перешел на пользование американскими товарами. В результате Англию потрясает кризис, и она утрачивает статус лидирующей державы.  В 70-80-е годы на арену вышли японцы и их юго-восточные соседи. Проиграв во Второй мировой войне и будучи очень самолюбивым народом, самурайским народом, японцы жаждали реванша. Искали его теперь не в военной сфере, а в экономической, и всю энергию вложили в это: реформировали всю систему управления, создали новую промышленность, очень оберегали конкуренцию, культивировали высококачественный труд при низкой стоимости рабочей силы. Все это и стало преимуществом японцев по отношению к уже немножко насытившимся американцам, догоняющим по сытости европейцев. Картина была такая же: японцы предложили существенно более дешевые товары, которые быстро перешли от низкого к безупречному качеству. И 240-250 миллионов японцев, корейцев и сингапурцев переделали весь мир.  

Тогда Америка оказалась в тяжелейшем кризисе. Он не был связан с ошибками в финансовом управлении или политическими промахами. Это был кризис, вызванный утратой конкурентного преимущества. Американцы назвали его «кризисом, который не пройдет сам собой» и активно боролись за его преодоление. Они приняли вызов: если это могут делать японцы, почему этого не мжем сделать мы? Они начали менять устаревшую к этому времени систему управления, стали менять свой бизнес. На это ушло почти 15 лет, и только в конце 90-х Америка возвратила себе былые позиции.  

Приходится признать, что  практически во  всех кризисах такого рода Россия получила серьезные травмы. Борьба Великобритании за могущество в мире привела к известным событиям 1917-18 годов; потом была Вторая мировая война; кризис конца 80-х способствовал развалу СССР.  

Когда нашими основными преимуществами становятся нефть, газ и другие ресурсы, которые в подобных войнах всегда падают в цене, то последствия наступают самые печальные.  

А сейчас мы наблюдаем очередной этап передела мирового рынка, где главный игрок - Китай. В отличие от японского, нападение Китая на мировую экономику намного серьезнее. Во-первых, он в 10 раз превышает Японию по численности; во-вторых, у Китая много приемов, которые не тиражируются. Например, у них, в отличие от нас, не было автомобильной промышленности, но они начали создавать ее не со строительства автозаводов, а с развития инфраструктуры - дорог. В этом они скопировали американцев, которые делали тоже самое полтора века назад. Дальше они развивали бизнес комплектующих и только после этого начали развивать сборочное производство.  

 

У Китая есть преимущества, которых другим нельзя нигде получить. У них огромный резерв свободной, трудолюбивой, выносливой, ловкой рабочей силы. В определенном смысле современный Китай напоминает Россию начала XX века: 80% населения там - крестьяне, которые готовы за чашку риса бороться день  и ночь. Сегодня эти люди втягиваются в промышленность, и этот процесс жестко регулируется правительством. Они готовы работать за очень маленькие деньги: еще несколько лет назад средняя зарплата китайского рабочего составляла 3 доллара в день при том, что европейский фермер получает 2 доллара в день в качестве господдержки на содержание коровы.  

 

К преимуществам Китая следует отнести и поддерживаемую правительством систему пиратства и копирования. Китайцы практически не тратят средств на исследования и научные разработки.  

 

У них нет закона о банкротстве, у них нет профсоюзов, у них очень дешевый юань и очень хитрая банковская система. Китайцы 40% своих доходов сразу откладывают в банковские накопления, поэтому китайские банки забиты деньгами.  

 

Почти все китайские предприятия работают в режиме перепроизводства, но это не наказывается, и цены становятся все ниже и ниже. Страшная внутренняя конкуренция приводит к тому, что китайские предприниматели работать на внутреннем рынке уже не могут, и они зарабатывают на экспорте.  

 

Все это предопределяет сложность борьбы с Китаем. А кризис, на мой взгляд, возник в связи с тем, что в Европе и в Америке выбито довольно много средних предприятий; производство с них перемещено в Китай. Понятно, почему первым среагировал ипотечный рынок: когда люди начинают массово терять работу, это в первую очередь сказывается на компаниях, предоставивших кредиты на 15-20-30 лет. У них резко повышаются риски, и начинается обвал за обвалом.  

 

Основной вывод очень простой: идет экономическая война, и главное поле битвы - это производительность труда, издержки, цены. Выиграет тот, кто сумеет в этой битве устоять.  

 

России, я думаю, надо учиться не у китайцев, а у японцев, которые добились производительности труда в десять раз большей, чем у нас, более цивилизованными методами, и эти методы хорошо известны, их нужно просто начать применять. Все мы знаем японское качество; догадываемся, насколько дешев их труд - даже уже при высоком уровне оплаты; и понимаем, какими способами можно достичь подобных результатов.  

 

Такова моя гипотеза, и на мой взгляд, она более продуктивна, чем разговоры о том, что кризис дает российским предприятиям новые возможности.  

 

Ну да, для волка встреча с козой - это новая возможность. А для козы она - увы - последняя.  

 

- Английский философ Бертран Рассел сказал: «Всемирная история есть сумма всего того, чего можно было бы избежать». Ваш рассказ только подтверждает аксиому: уроки истории никого ничему не учат.  И все же, на Ваш взгляд, какие из стран быстрее и правильнее других сориентировались в условиях происходящего кризиса?  

- Мне кажется, современную экономическую модель можно представить в форме гантели, или диполя - системы двух зарядов. В Америке и во многих странах Европы развивается рынок потребления, а производство переносится в Китай. Современный Китай - это мировая фабрика. Для того, чтобы их уравновешивать, нужно уравновесить мощность производительных сил и мощность потребления. То, что сейчас американцы вкладываются в восстановление рынка потребления, на мой взгляд, правильно. Это потянет за собой Китай, который начнет производить еще больше, в связи с чем, естественно, станет больше потреблять ресурсов - и это потянет за собой цены на нефть, сталь и другие ресурсы, что, кстати, выгодно для России. Наш рынок потребления для Китая пока не очень велик, а вот ресурсный рынок велик: Китай покупает у нас и нефть, и лес, и металлы.  

 

Но в долговременной перспективе мировая экономика, безусловно,  должна требовать от Китая соблюдения определенных правил: уважения авторских прав, наказания за пиратство, прекращения эксплуатации своих рабочих. Выполнение этих обязательств непременно приведет к повышению себестоимости китайской продукции, но, как член ВТО, Китай обязан подчиниться подобным требованиям.

 

- А не выгоднее ли для него в таком случае просто выйти из ВТО?  

 

- Нет. Дело в том, что Китай практически не развивает внутренний рынок потребления - ведь это означало бы необходимость повышать уровень жизни, поднимать зарплату своим рабочим. Поэтому пока ему выгоднее играть по правилам ВТО.  

 

А другим государствам следует всерьез задуматься, так ли уж хороша сложившаяся в мире экономическая модель, та самая «гантеля». На мой взгляд, она очень опасна.  

 

Экономическая география должна быть равномерной. Неправильно, когда происходит разделение труда на уровне стран, когда одна страна изобретает, вторая - производит, третья - потребляет и т. д. Так создаются огромные риски неустойчивости. Каждая страна должна быть достаточно сбалансирована. Это не означает, что исключительно все нужно делать внутри своей страны. Но скатываться в крайности - создавать только услуги или бренды - тоже не нужно. Как в Италии, например, где выбита вся текстильная промышленность, все  знаменитые марки производятся в Китае, а в самой Италии только нашиваются ярлычки «Гуччи» и «Валентино».  

 

Такая модель и для китайцев очень опасна. Сами про себя китайцы говорят, что их экономика - это большой слон на велосипеде. Чтобы не упасть, надо очень быстро крутить педали. Китай может развиваться, только втягивая ежегодно почти 25 миллионов человек в промышленность. Для Китая это, конечно, не так уж много, но и у него этот ресурс иссякнет лет через 15. Тогда страна встанет перед большими проблемами. А с такой моделью экономического развития и весь мир ощутит эти проблемы.  

 

- Что же все-таки стоит делать нам, России: поддерживать свои многочисленные, по большей части малоэффективные, предприятия или отказаться от них и попытаться создать новую экономику?

- Искусственно убирать ничего не нужно. Надо создавать основу для конкуренции. Если уж мы выбрали рыночное развитие, то в основе его должна лежать конкуренция. Она заставляет компании совершенствоваться, снижать расходы и т. д. Основная задача, которая должна всегда стоять перед российским бизнесом - это радикальное повышение качества всего, что производится, и снижение всех видов издержек.  Повышение  производительности труда в пять, в десять раз в самое ближайшее время. По данным журнала «Эксперт», в России выработка на 1 работника составляет 30-40 тысяч рублей в месяц; а в западных компаниях этот показатель - 200-300 тысяч евро. А компания «Тойота» в год производит на миллион долларов на одного работника.  Понятно, что это достигается за счет автоматизации, за счет правильной структуры компании, но так и надо действовать! А у нас зачастую хотят получать зарплату больше и больше, но и не думают, что для  этого и производить надо больше и лучше.  

- К сожалению, наши законы позволяют топ-менеджерам крупных корпораций, независимо от результатов их работы (зачастую, и при явно отрицательных результатах) не только получать высокую зарплату, но и выписывать себе огромные премиальные бонусы. Такое положение дел едва ли способствует заботам о повышении производительности труда.  

 

- Все определяется правилами игры. Если огромная госкорпорация находится  в тепличных условиях, если невозможно даже определить, убыточна она или прибыльна, такое и будет происходить. В госкорпорациях нет людей, заинтересованных в экономии. Задача топ-менеджмента  в таких компаниях - «выбить» и освоить максимальное количество средств.  

 

В экономии по определению заинтересованы только собственники, да еще кредиторы. Большой объем рыночной безответственности появляется именно тогда, когда компания попадает в тепличные условия, когда ее руководство понимает, что, как бы плохо оно ни работало, государство все равно поддержит.  

 

Вот об этой модернизации, по-видимому, и говорил в своей программе Президент Д. Медведев, эту программу он и намерен реализовывать.  

 

- Вадим Аркадьевич, будучи руководителем консалтинговой компании, Вы консультируете многих руководителей предприятий из разных сфер и отраслей промышленности. По Вашему ощущению: есть у людей готовность к такой модернизации, есть осознание ее необходимости на ментальном уровне?  

 

- Ментальность ведь тоже определяется средой. К сожалению, приходится признать: если в 90-е годы, которые были сложными, противоречивыми и даже кровавыми, наблюдался очень мощный всплеск энергии, динамики, бури жизни, то сейчас наблюдается явная пассивность. Все как будто притихли. Никаких новых имен. Никаких новых идей. Отчасти это связано с определенной сытостью последних лет, отчасти с чрезвычайно распространенным рейдерством - чего ради развиваться, если придут и все отнимут? Ведь контроля за рейдерством практически нет никакого.  

 

Нет смысла активно расти, пока не установлены жесткие правила защиты частной собственности. В государственной собственности должны находиться предприятия сверхприбыльные, ресурсные, обеспечивающие благосостояние народа и то пока налоги не умеют собирать. А все остальное должно быть в руках частного собственника, ведь весь мировой опыт показывает, что государственное управление неэффективно.  

 

В центр всего нужно поставить эффективность. Должно быть эффективное государственное управление, эффективные предприятия - без этого нам нечего будет противопоставить кризису, кроме нефти, запасы которой небезграничны. Тот же Китай за 20 лет из экспортера нефти превратился в импортера, а ведь считалось, что эта страна обладает большими запасами. Так что, у нас альтернативы нет - надо создавать и развивать эффективное производство.  

 

- А если не успеем? Не сумеем, не захотим? Чем может тогда грозить России мощное «возмужание» Китая?  

 

- Резким снижением уровня жизни. Уже сейчас менеджеры, получавшие раньше 40 тысяч, соглашаются ту же работу выполнять за восемь. Период «гламура» последних лет оказал на нас, конечно, развращающее влияние. Все эти разговоры о том, что нефть может стоить и 200, и 500 долларов за баррель, были ничем не подкреплены. А в обрабатывающей промышленности мы на сегодняшний день неконкурентоспособны. Впрочем, об этом мы уже говорили ...